Шахнаме́ (перс. شاهنامه — «Книга царей», «Книга о царях», «Царь-книга») — выдающийся памятник персидской литературы, национальный эпос иранских народов. В Книге царей описывается история Ирана от древних времен до проникновения ислама в VII веке. Шахнаме — это название прозаических и стихотворных сводов, самым значительным из них является эпопея Фирдоуси, написанная примерно в 976—1011.[3]
От остальных сводов сохранились лишь фрагменты в пересказе различных авторов. Первоначально своды назывались «Худай-наме» («Хватай-намак»), впоследствии появилось название «Шахнаме».
Молодость Фирдоуси совпала с тем периодом, когда феодальная иранская аристократия после арабского господства освободилась от ига и в отдаленных частях халифата начинала захватывать власть. Возрождался интерес к истории, древним национальным преданиям, старым хроникам. Судя по всему, Фирдоуси не был чужд этим увлечениям, центром которых в то время была Бухара, где правила династия Саманидов, якобы ведущая свое происхождение от домусульманских царей Ирана. В этих кругах возникла идея создать обработку придворной хроники династии, Книгу царей. Поэт Дакики написал около 1000 строк, но умер, не закончив труд. Легенда (ныне отвергнутая исследователями) утверждает, что продолжение (вернее, создание) Книги царей было заказано Фирдоуси султаном Махмудом, и вся история написания произведения окружена ореолом величественности и мученичества автора[4].
Фирдоуси писал Шахнаме в течение 35 лет и собрал в поэме большой свод персидско-таджикского фольклора. Работая над произведением, он использовал не только эпизоды мусульманской истории, но и древнеиранские мифы, и доисламский эпос, и Авесту, священное писание зороастрийцев. Фирдоуси включил в поэму также тысячу бейтов, написанных его предшественником Дакики, погибшим в молодости и не успевшим завершить свой труд.
«Шахнаме» композиционно делится на 50 так называемых царствований различного объёма. Отдельные царствования включают большие сказания (дастаны), имеющими морально-этическое значение.
Условно принято делить «Шахнаме» на три части: мифологическая, героическая и историческая.
Эпос имеет чрезвычайно важное языковое значение. Книга о царях, написанная целиком на персидском языке, сыграла ключевую роль в возрождении персидского языка, попавшего под арабское влияние.
Шахнаме Фирдоуси, согласно указанию самого автора, содержала 60000 бейтов — парных строк, принятых в персидской поэзии. Считается, что часть текста утеряна, в поэму также включались отдельные интерполяции. Полный русский перевод, сделанный Ц. Б. Бану-Лахути по изданию Вуллерса-Нафиси и опубликованный в 1957—1989 годах в шести томах, содержит 52009 бейтов (104018 строк).
Содержание |
Шахнаме или «Книга царей» (всех царей в ней — 50) начинается от первого царя и первого человека, которому имя Кеюмерс; он воплощает в себе период детства всего человечества. Царь Джамшид, изобретатель роскоши, возгордился и велел поклоняться себе, как Богу. В наказание Бог послал на Иран тирана Зохака с двумя змеями на плечах, выросшими после поцелуя Аримана. Зохак отнял у Джамшида трон и царствовал тысячу лет, кормя своих змей человеческим мозгом, пока кузнец Каве не поднял восстания в пользу Джемшидова правнука Фаридуна (это восстание народа против деспота — один из драматичнейших моментов «Книги царей»). При царе Манучехре происходят юношеские богатырские приключения Заля, любовь которого к красавице Рудабе составляет один из великолепнейших эпизодов «Шахнаме». Сын Заля — славнейший персидский богатырь Рустам . Преемник Манучехра Новзар попал в плен к туранскому царю Афрасиябу и погиб. По временам прерываясь, война длится при пяти иранских царях, всего более трехсот лет. В первом же бою Рустам хватает Афрасияба за пояс, но пояс разрывается, туранский царь убегает — оттого война и затягивается до бесконечности. Главные подвиги Рустама и его трагический бой со своим сыном Сухрабом приходятся на царствование Кей-Кавуса, который в некоторых отношениях напоминает своенравного князя Владимира русских былин. Сын Кей-Кавуса Сиявуш, поссорившись с нерассудительным отцом, убежал к Афрасиябу и женился на его дочери, но был убит; месть за него надолго делается главным двигателем усилившейся войны между Ираном и Тураном. Полная превратностей и разнообразных богатырских приключений война кончается в пользу Ирана; Кей-Хосров (сын Сиявуша) настигает скрывшегося Афрасияба, от которого некогда сам с трудом убежал, и казнит его. Борьба с Тураном прерывается. Разыгрывается художественный романтический эпизод между героем Биженом и дочерью Афрасияба Мениже — эпизод, который, по словам Фирдоуси, заимствован им из особой книги. О Рустаме и прежних героях дальше упоминается уже немного; при новом царе Лохраспе главным героем является его сын Гоштасп (эпизод о его любовной истории с дочерью римского царя имеет параллель в греческом сообщении Хареса Митиленского III века до н. э. о любви Замадра, брата Гистаспа, к царевне Одатис). В царствование Гоштаспа появляется пророк Зердешт (Заратустра, Зороастр); Иран принимает проповеданную им религию (это место «Шахнаме», принадлежит не Фирдоуси, а Дакики), но туранский царь Арджасп, внук и преемник Афрасияба, отвергает её, вследствие чего Иран опять возобновляет притихшую борьбу с нечестивым Тураном. Главный борец за религию Зороастра — сын Гоштаспа Исфандияр, почти такой же славный богатырь «Шахнаме», как Рустам (под пехлевийским именем «Спандедат» он оказывается великим героем и по дошедшему до нас пехлевийскому произведению, написанному не позже 500 года: «Йâткâр-и Зарîрâн»). Исфандияр после ряда изумительных подвигов заканчивает войну. Отец обещал ему престол, но все уклоняется и наконец посылает его на бой с Рустамом. Тот с помощью волшебной силы убивает его, но вскоре и сам гибнет. Богатырская эпопея, собственно, здесь и заканчивается. Два следующих царя — сын и внук Гоштаспа — лица всё ещё малоисторические, но второй из них, Бахман, был отождествлен с Артаксерксом II и включен компиляторами в пехлевийским «Ходай-нâме», а потому и Фирдоуси ставит его в генеалогическую связь с подлинным историческим лицом — последним царём из династии Ахеменидом Дарием III, про которого компиляторы пехлевийского свода слышали предание, что он был убит злым Александром. Так как, по преданию, известно было, что прежде этого Дария царствовал ещё один царь того же имени, то «Ходай-нâме», а за ней и «Шахнаме» вставили непосредственно перед последним Дарием Дария I (Великого); для отличия один у Фирдоуси назван Дâрâб, а другой — Дâрâ. История Александра, свергшего Дару, основана на псевдо-Каллисфене. О династии Арсакидов говорится очень мало, и все они при подсчете цифры 50 иранских царей рассматриваются как один. С основателя Сасанидской династии Ардашира I идёт, в общем, изложение уже историческое, хотя в изобилии ещё попадается элемент романтический и анекдотический, а по временам — даже мифический. Любимыми героями Фирдоуси являются Бахрам V Гур (421—439) и Кисра (Хосров I Ануширван, 531—579), идеал царской мудрости и справедливости. Интересными романическими подробностями богато восстание Бахрама Чубина (590) и кровавое воцарение Кавада Шируе (Фаррухан Шахрвараз, 628). Завоевание Ирана арабами сведено к одной битве при Кадисии (ок. 636). Таким образом, если исключить некоторые побочные походы (например царя Кавуса в Мазендеран), вся «Шахнаме» вращается около вековечной, непримиримой борьбы Ирана с Тураном, прообразующей собой исконную борьбу между Ормуздом и Ариманом, добром и злом; Ормузд и его небесные силы покровительствуют Ирану, Ариман и дивы — Турану. Повествование об этой борьбе прерывается прочувствованными лирическими вставками и длинными романтическими эпизодами, как история любви Заля и Рудабе, Бижена и Мениже, Бахрама Гура и т. п. Во многих рукописях такие эпизоды помещены переписчиками, которым желалось иметь как раз 60 тысяч двустиший — круглую цифру, гиперболически названную у Фирдоуси.
Иллюстрированные копии книги являются самыми известными примерами персидской миниатюры.
Обширные показания об авторе и о «Шахнаме» содержатся:
Биографические сведения о Фирдоуси, изложенные в этих сочинениях очень занимательно и художественно, широко распространены не только в Азии, но и в Европе; с историко-критическими замечаниями они обстоятельно резюмированы у Моля в предисловии к французскому переводу «Шахнаме» и у других европейских переводчиков; они служили сюжетами и для поэтических европейских произведений (Гейне). Эти общераспространенные поздние сведения во многом, однако, противоречат тому, что о себе говорит сам Фирдоуси в лирических отступлениях в «Шахнаме», и тому, что сказано в открытой в конце XIX века старинной статье о Фирдоуси — Ахмеда Арузия («аль-Арудыя») Самаркандского, который менее чем через столетие после смерти Фирдоуси посетил (в 1116 году) родной город поэта Тус и находящуюся там его могилу и сообщил биографические данные о Фирдоуси (издан по-персидски Эте в «Zeitschr. d. D. Morg. Ges.», т. 48, 1894). Исследования T. Нёльдеке (особенно во II томе «Grundriss der iran. Philologie», Страсбург, 1895; ещё П. Хорн, «Gesch. d. pers. Litter.», Лпц, 1901) существенно изменили представление о Фирдоуси.
Родина Фирдоуси Таберан, одна из составных частей Туса, главного города в Хорасане. Там у Фирдоуси была земля, которая позволяла ему жить безбедно. Когда он выдавал дочь замуж, доходов с земли не хватило для состоятельного приданого, и Фирдоуси, по словам Арузии, решил взяться за стихотворную обработку староиранской эпопеи в расчете поднести свое произведение вместе с подобающим панегириком какому-нибудь владетельному лицу и получить богатый подарок. Поэту, когда он приступил к обработке «Шахнаме», было, по его собственным словам, уже лет 40, но он, очевидно, уже раньше занимался эпической поэзией, а к былинам староиранским мог почувствовать особый интерес потому, что в дни его молодости, в 957 году, одним саманидским правителем его родного Туса была составлена комиссия для перевода староиранских сказаний с пехлевийского языка на новоперсидский. Существование богатырского эпоса в Иране мы можем отметить (по Авесте, по показаниям греческих писателей) ещё во времена Ахеменидов; он и при Арсакидах не был забыт. При Сасанидах некоторые эпизоды стали обрабатываться письменно, на языке уже пехлевийском. Старейшее из дошедших до нас произведений этого рода составлено не позже 500 года: «Памятная книга подвигов Зарира»[5]. При Хосрове I Ануширване (531—579) сказания про староиранских царей от баснословного, мифического периода до времен исторических собраны были в один исторический свод, «Ходай-наме» (точнее, по-пехлевийски, «Хватай-намак» — «Книга владык»), который при последнем сасанидском царе Ездигерде был не позже 636 года вновь обработан и доведен до Хосрова II Данишвером, с помощью великого жреца и одного вельможи. При аббасидских халифах, в половине VIII века, перс ибн-аль-Мокаффа, известный переводчик «Калилы и Димны», перевел «Ходай-наме» с пехлевийского языка на арабский, после чего она стала доступна всему мусульманскому миру (до нас перевод ибн-Мокаффа не дошёл, но обширные выписки из него сделаны у арабского историка Табария (умер в 923 году)[6]. Лет через сто после смерти ибн-Мокаффа, когда Хорасаном и Бухарой владела династия Саманидов, старавшаяся быть независимой от багдадских халифов и проникнутая чисто-персидским национальным духом, один саманидский вельможа озаботился составить для тусского правителя Мохаммеда Абу-Мансура новоперсидский (прозаический) перевод сасанидской «Книги владык» с пехлевийского языка — и вот этот-то перевод, или, скорее, переработка, дополненная по другим пехлевийским книгам, был исполнен в дни молодости Фирдоуси особой комиссией из четырёх зороастрийцев в 957—958 году под заглавием «Шахнаме» («Книга царей»). Саманидам для политических и национальных целей желательно было иметь эту «Шахнаме» и в обработке стихотворной. За это дело взялся по поручению нововоцарившегося саманида Нуха II ибн-Мансура (976—997) его придворный поэт Дакики, по религии зороастриец. Он успел составить около 1000 стихов из середины произведения (о введении Зороастровой религии в Иране при Гоштасне), но погиб в том же году, и его-то задачу решил исполнить Фирдоуси, причем удержал готовые 1000 стихов Дакики; раздобыть же прозаический новоперсидский оригинал (что, по мнению поздних биографов Фирдоуси, вдали от столицы было делом очень трудным) оказывалось легким потому, что составлен он был тут же в Тусе, всего лет 20 назад.
Сперва Фирдоуси работал урывками, у себя в Тусе, но, когда ему перешло за 60 лет, он принялся за работу с большим усердием, переехал в Халенджан (недалеко от Испагани) к саманидскому вельможе Ахмеду, и таким образом через 25 лет, в 999 г., стихотворная «Шахнаме» была готова и преподнесена Ахмеду. Фирдоуси получил от него щедрый подарок и нашел нескольких других покровителей среди саманидских сановников, но как раз в этом же 999 году Хорасаном завладел завоеватель-тюрк Махмуд Газневидский, и материальное положение Фирдоуси ухудшилось. Через 11 лет, вновь переработав свою «Шахнаме», Фирдоуси отправился с ней (1010) в Газни к Махмуду, при дворе которого проживали многие поэты-панегиристы. Как поэт уже знаменитый, Фирдоуси надеялся за посвящение «Шахнаме» Махмуду получить хорошее вознаграждение. Махмуд по-персидски настолько знал, чтобы понимать панегирики (и Фирдоуси на это не поскупился), но сама «Шахнаме» была для него во всех отношениях неинтересна: её поэтического достоинства он оценить не был в состоянии, герои-язычники ему, недалёкому тирану-сунниту, могли быть только противны, да противен и их поэт-еретик (Фирдоуси был шиит); национальный персидский дух, веющий из «Шахнаме», был для тюрка чужд, а восхваление победоносной борьбы Ирана с Тураном способно было возбудить в нём прямо враждебные чувства; оттого все восхваления Фирдоуси Махмудовой щедрости, которые вставлены были Фирдоуси в «Шахнаме», не трогали Махмуда, а когда он наконец отпустил Фирдоуси подарок, то это была очень маленькая сумма, которая средств к жизни 76-летнему старику никак обеспечить не могла. До Махмуда через завистников дошло, что Фирдоуси своей наградой недоволен, и он погрозил затоптать его слонами; для этого достаточно было бы сослаться на то, что Фирдоуси — еретик. Фирдоуси бежал из Газни в Герат и в виде приложения к «Шахнаме» написал сатиру на султана, в которой советовал венценосцу бояться молниеносного стиха поэта, упорно повторял, что навсегда останется шиитом, издевался над суммой, полученной от Махмуда за свои 60000 двустиший («раз пива напиться» — иронически выразился он); «да чего и ждать было от сына раба? — добавлял он: — сын холопа, хоть и царём сделается, все равно с холопской природой не расстанется». Впрочем, эта сатира не сделалась составною частью «Шахнаме», потому что табаристанский князь Испехбед Шехрияр (из царского иранского рода), к которому направился Фирдоуси после полугодичного пребывания в Герате и который признавал верховную власть Махмуда, побоялся, как бы известие о сатире не дошло до султана. Он заплатил Фирдоуси (так передавали Арузию) 100000 дирхемов, то есть по 1000 дирхемов за каждый стих сатиры, и поэт её вычеркнул. Таким образом, сатира осталась Махмуду неизвестной; тем не менее, Испехбед при всём своем уважении к таланту знаменитого поэта постеснялся держать его у себя долго, и Фирдоуси нашел прибежище у буида Бехаэд-довле и его сына и преемника (с 1012 года) Солтан-эд-довле, которые были независимыми государями западной половины Персии и хотя исповедовали шиизм, держали в полном повиновении даже главу суннитов — багдадского халифа. Фирдоуси посвятил буидскому султану объемистую романтическую поэму «Юсуф и Зулейха» на сюжет библейской легенды об Иосифе Прекрасном, которая, несмотря на преклонные годы поэта, все же отличается вдохновением; быть может, она была вчерне набросана им в более молодые годы[7]. В этой поэме поэт отрекается от своего бессмертного «Шахнаме», называя все легенды о старых царях ложью. Скиталец в то время потерял своего единственного сына. Остался ли Фирдоуси и буидским приемом не слишком доволен или же просто стосковался в непривычном климате и обстановке Ирака, но только он вернулся на родину в Тус; вскоре после 1020 года он умер и, так как духовенство отказалось похоронить его на общем мусульманском кладбище, то его похоронили под городом[8]. Предание, имеющееся уже и у Арузия, сообщает, что незадолго до смерти Фирдоуси султан Махмуд случайно услышал от одного придворного выразительный стих из «Шахнаме», осведомился об авторе и узнал, что стих — из посвященной Махмуду же «Книги царей» знаменитого Фирдоуси, который теперь в Тусе проживает в бедности. Махмуд, который о сатире на него ничего не знал, мог сообразить, что «Книгой царей» прославлено теперь в целом Иране его собственное имя; поэтому можно поверить словам предания, что он немедленно распорядился послать в Тус Фирдоуси богатый дар (60000 серебряных дирхемов — по сообщению Арузия; 60000 золотых червонцев — по невероятным поздним преданиям). А Фирдоуси незадолго перед тем шел по базару и услышал, как один ребенок распевает стих из его сатиры: «будь Махмуд царского рода, он бы увенчал мою голову царской короной». Старик вскрикнул и упал без чувств; его отнесли домой, и он скончался. В то самое время, когда через одни городские ворота выносили для похорон его труп, в другие городские ворота вступали верблюды с дарами от Махмуда. «Едва ли все в действительности совершилось точь-в-точь так», — говорит Нёльдеке («Grundriss», II, 158), «но легенда так поэтична и так прекрасна, что не хочется подвергать её сомнению», — замечает П. Горн («Gesch. d. pers. Litt»., 85).
Исторический анализ «Шахнаме» и сопоставление её с Авестой произвёл Фридрих Шпигель[9]; при этом оказалось, что часто даже второстепенные мифические лица и подробности «Шахнаме» совпадают не только с Авестой, но и с индийской Ригведой[10]. Сжатый, но всесторонний анализ «Шахнаме» со стороны исторической, художественной, филологической и палеографической с указанием того, что было сделано раньше, дал Теодор Нёльдеке в «Persische Studien»[11] и, окончательнее, в «Das iranische Nationalepos»[12].
Персидской литературе[13] поэма Фирдоуси дала сильнейший толчок: она породила бесконечный ряд других эпических произведений, имела влияние на эпос не только героический, но и романтический (Низами Гянджеви, Джами и сотни других подражателей не только в Персии, но и в Турции и других странах), своими лирическими местами явилась предвестницей дервишской суфийской поэзии и навеки осталась у персов идеальным, недосягаемым поэтическим образцом. Сбылись гордые слова Фирдоуси (напоминающие Пиндара, «Пифия», VI, 10, и Горация, «Оды», III, 30, хотя Фирдоуси знать их не мог):
Я возвел своей поэзией высокий замок, которому не повредит ветер и дождь. Годы протекут над этой книгой, и всякий умный будет её читать… я не умру, я буду жить, потому что я посеял семя словесное.
До настоящего времени иранцы смотрят на «Шахнаме» как на свое величайшее национальное произведение; нередко совсем неграмотный персиянин знал на память немало мест из «Шахнаме» (при этом все её сообщения принимались не за мифологию, а за историческую истину даже людьми образованными). Кроме занимательности, художественности и национальности содержания, всех пленяет и язык Фирдоуси, почти чуждый арабизмов, которые заполонили последующую персидскую речь.
Кроме того, «Шахнаме» не раз касались исследователи старорусской письменности и былевой поэзии. Любимая русская лубочная сказка «Еруслан Лазаревич» заимствована из «Шахнаме»: Еруслан = Рустам (Ростем), Лазарь или Залазарь = Зâль-зар, Киркоус = Кей-Кавус; подробное сличение сделано В. В. Стасовым (Собрание сочинений, том III, 1894, стр. 948 и след.); старейший текст (XVII в.) издан Н. И. Костомаровым во II томе «Памятников старинной русской литературы» (СПб., 1860, стр. 325—339), а по рукописи XVIII века — Н. С. Тихонравовым в его «Летописях русской литературы» (1859, том II, книга 4, отд. II, стр. 101—128), с примечанием редактора). Сближают с «Шахнаме» и сказание «О 12 снах царя Шахаиши», происхождение которого, впрочем, не выяснено;[14] Всеволод Фёдорович Миллер в своих «Экскурсах в область русского эпоса» (Москва, 1892, «Русская мысль» и «Этнографическое обозрение») старался доказать, что иранские предания устным путем, через Кавказ и половцев, имели самое сильное влияние на русские былины и что Илья Муромец — тот же Рустам. Академическая рецензия (профессор Н. П. Дашкевич в «32 Отчете об Уваровской премии», 1895) отнеслась к этой гипотезе отрицательно, да и сам автор вскоре охладел к ней и в предисловии к «Очеркам русской народной словесности» (Москва, 1897) назвал сравнительные фольклорные исследования «ловлей ветра в поле»; кажется, только в бое Ильи с сыном он ещё был склонен видеть отголосок сказания о Рустаме. Однако академик И. В. Ягич («Arch. f. slavische Philologie», XIX, 305) находит, что и после возражений Дашкевича влияние Востока на былины не может считаться вполне исключенным. Для немецких учёных устное влияние «Шахнаме» на былины киевского цикла есть аксиома.[15] Также отголоски «Шахнаме» находятся в фольклорных традициях народов Кавказа.
Переводы «Шахнаме» имеются почти на всех мусульманских и отчасти других восточных языках (например грузинском); наиболее интересен для научной истории персидского текста арабский перевод аль-Бандари Исфаганского 1218—1227 гг. (рукопись в Париже и Берлине). Специальный персидско-турецкий словарь к «Шахнаме» («Люгети Шахнаме») Абдуль Кадира Багдадского издан в конце XIX академиком Карлом Генриховичем Залеманом в Санкт-Петербурге. Английский сокращенный перевод, то стихом, то прозой, Джеймса Аткинсона (Лондон, 1832). Французский прозаический перевод — Ж. Моля (Париж, 1838—78). Немецкие: а) Антологический стихотворный перевод Адольфа Фридриха фон Шака, «Heldensagen v. F.» (Берлин, 1865); б) Посмертный Фридриха Рюккерта, «Königsbuch» (Берлин, 1890) — художественный и точный, но ограничивается только героической эпохой; «Rustem und Sohrab», издан при жизни Рюккерта (Эрланген, 1838) — не перевод, а вольная переделка. Итальянский вольный стихотворный перевод — Ит. Пицци (Турин, 1886—1888).
В. А. Жуковский ещё в XIX веке создал «вольное подражание» вольной переделке Рюккерта под названием «Рустем и Зораб» (= Сохраб); на Рустема (Рустама) Жуковский перенёс, между прочим, черты русского богатыря Святогора, который вязнет ногами в земле, потому что ему «грузно от силушки, как от тяжёлого бремени». Также небольшой эпизод из «Шахнаме» («Смерть Иреджа») и отдельные отрывки из поэмы были переведены на русский язык князем Д. Цертелевым, опубликован в «Русском вестнике» 1885, № 12. Малорусский (украинский) перевод А. Е. Крымского с персидского оригинала доведен до царя Менучихра (опубликован в львовском журнале «Житье i слово», 1895). В XX веке поэму на русский язык перевёл С. И. Соколов (1905). Немалую часть эпопеи перевели в советское время М. Л. Лозинский; С. И. Липкин, В. В. Державин[16]; М. А. Дьяконов; И. Сельвинский. Полный стихотворный русский перевод совершён Цецилией Бенциановной Бану, издан в 1957—1989 годы.
Из бесчисленного количества рукописей (обыкновенно снабженных миниатюрами) старейшие — XIII и XIV веков. Классические издания оригинала:
По-русски о Фирдоуси и «Шахнаме» появлялись сперва небольшие заметки, основанные на иностранных (почти исключительно французских) статьях или книгах. Самостоятельные работы: Мирза Казем-бек, «Мифология персов по Фирдоуси» («Северное обозрение», 1848, том III, 1—12); С. Назарьянц, «Абуль-Касем Фирдоуси, с кратким обозрением истории персидской поэзии до исхода XV в.» («Учёные записки Императорского Казанского университета», 1849); И. Зиновьев, «Эпические сказания Ирана» (диссертация, СПб., 1855); «О происхождении и постепенном развитии первоначально персидского эпоса» («Киевские университетские известия», 1867, № 5, стр. 1—11); барон В. Розен, «Об арабских переводах Ходай-Нâме» (в сборнике «Восточные заметки», СПб., 1895); профессор В. Жуковский, «Мусульманство Рустема» («Живая старина», 1892, кн. IV) и «Могила Фирдоуси» («Записки Восточного отдела», т. VI).
Впервые научное издание текста «Шахнаме» на основе современных методов текстологии, разработанных Е. Э. Бертельс, с привлечением древнейших рукописных списков (XIII—XIV веков) было осуществлено Институтом востоковедения АН СССР (9 томов, 1960—1971). В 1971 году этот текст под новой редакцией переиздавался в Тегеране.
Цари Ирана согласно «Шахнаме» | |
---|---|
Древнейшие времена | Кеюмарс (30 лет) | Хушенг (40 лет) | Тахмурес (30 лет) | Джемшид (700 лет) | Зохак (1000 лет) |
Династия Феридуна | Феридун (500 лет) | Менучехр (120 лет) | Новзер (7 лет) | Зов (5 лет) | Гершасп (9 лет) |
Кеяниды | Кей-Кобад (100 лет) | Кей-Кавус (150 лет) | Кей-Хосров (60 лет) | Лохрасп (120 лет) |
Династия Гоштаспа | Гоштасп (120 лет) | Бехмен (99 лет) | Хомай (32 года) | Дараб (12 лет) | Дара (14 лет) | Искендер (14 лет) |
Сасаниды | Эрдешир Бабекан (40 лет) | Шапур (31 год) | Ормозд | Бехрам (3 года) | Бехрам (19 лет) | Бехрам (4 месяца) | Нерси (9 лет) | Ормозд (9 лет) | Шапур (72 года) | Эрдешир Добродетельный (10 лет) | Шапур (5 лет) | Бехрам (14 лет) | Йездгерд (21 год) | Бехрам-Гур (63 года) | Йездгерд (18 лет) | Хормоз (1 год) | Пируз (27 лет) | Балаш (5 лет) | Кобад (40 лет) | Кесра Нуширван (48 лет) | Хормозд (14 лет) | Хосров Парвиз (38 лет) | Ардашир (6 месяцев) | Фараин-Гораз (50 дней) | Пурандохт (6 месяцев) | Азармдохт (4 месяца) | Фаррухзад (1 месяц) | Йездгерд (16 лет) |
|
Шахнаме.